Дмитрий Артемьев («VLNY»): «Если раньше пели в основном ерундятину, то сейчас поп-музыка стала глубже»
Иногда кажется, что современный слушатель рассредоточился по маленьким сообществам, и не может быть такой музыки, которая могла бы понравиться большинству. Но потом появляется вдруг на периферии артист (допустим, из Самары, допустим, Дмитрий Артемьев с проектом «VLNY») и собирает восторженные отзывы по всему Рунету, сметая стилистические барьеры и разрушая предубеждения.
31 марта вышел второй альбом «VLNY» под названием «Помни». Издал его независимый лейбл «Астра», но гораздо интереснее то, как встретили пластинку в соцсетях. Например, в группе «Новые альбомы», где русскоязычные песни гарантированно сопровождают неприятные, а то и оскорбительные отзывы, «Помни» однозначно одобрили «лайком» полторы тысячи человек. Каким-то образом лидеру коллектива Дмитрию Артемьеву, сочинившему и записавшему все песни самостоятельно в домашней студии, удалось поймать нечто такое, что цепляет и любителей прохладного романтического инди-рока, и поклонников актуальных разновидностей поп-музыки.
Сетевая популярность «VLNY» пока никак не монетизировалась, но и концертов со времени выхода альбома у них еще не было, если не считать короткого выступления перед «Наадей». 30 мая Артемьев с группой будет в «Звезде» уже на правах хозяина сцены и, скорее всего, опять соберет аншлаг. Есть признаки того, что в следующий концертный сезон он войдет в статусе музыканта, которого обязательно упоминают в числе известных людей из Самары. Пока же он скромен непропорционально своей популярности и не привык давать интервью…
— У тебя сначала были рок-группы, потом проект [L], потом ты его переименовал в VLNY. Почему ты, грубо говоря, сменил «рок» на «поп»?
— Само собой получилось. Наверное, под влиянием того, что слушал — «Metronomy», «Bad Suns», из наших — «On-The-Go»… Много чего. Но не было никакого переломного момента.
— Первый твой альбом хорошо приняли, но «Помни» — настоящий прорыв. «Лайки» и репосты сотнями. Как так вдруг? Тебе кто-то помогает с продвижением?
— Все практически стихийно складывается. Есть ребята из Москвы, которые предложили помочь с распространением, но они не сделали ничего такого, чем я не мог бы заниматься сам. В основном я своими руками предлагал свой альбом в качестве новости руководству «пабликов» в Сети. А потом пошли отзывы, но эффекта от всех этих лайков-сердечек не видно.
— То есть жизнь к лучшему не меняется?
— Пока не особенно. Вот 30 мая будет в Самаре концерт бесплатный, выступим на «Метафесте», на фестивале ГЭС, собираемся в Казань, ведем переговоры с Нижним Новгородом. В Москву звали, но там пока нет свободных дат, так что все перенеслось. В общем, пока пробиваемся на летние фестивали, а осенью посмотрим, может, тур будет.
— Уже выступал в Москве? Удачно?
— Да, в прошлом году было там два концерта с акустической программой, под сто человек пришло на меня в клубы. Я считаю, неплохой результат. В Нижнем Новгороде тоже выступал. Еще летом с группой играли в Ульяновске. Ну, и был удачный «сольник» в Самаре 13 декабря, когда собрали полную «Звезду» — пожалуй, самый удачный наш концерт.
— Нет ощущения, что недавно люди собрались не на концерт «Наади», а на твой?
— Были человек двадцать, которые ушли сразу после того, как мы спели свои четыре песни.
— Чем, по-твоему, современная поп-музыка кардинально отличается от поп-музыки прошлых десятилетий? Удалось же тебе чем-то зацепить публику…
— Прежде всего, наша поп-музыка стала гораздо осмысленнее. Если раньше пели в основном какую-то ерундятину, то сейчас все значительно глубже. Конечно, поп-тусовка, которая была десять лет назад или тридцать лет назад, до сих пор есть и будет. На смену Владимиру Преснякову придет его сын Никита Пресняков и так далее…
— Ага, у сына Малежика, например, инди-группа «Weloveyouwinona».
— Это как раз нормальный вариант, у кого-то из детей поп-исполнителей получается хорошие вещи делать — например, у дочери Стинга отличный проект… Но, возвращаясь к вопросу о различиях, мелодически современная русская поп-музыка стала ближе к западной. Или, если брать инди-поп, то это звучание даже не западное, а скандинавское — типа Lykke Li, холодное такое. Или есть отдельное течение, к которому принадлежит популярная в Европе и Америке российская группа «Pompeya». Это, на мой взгляд, сейчас два жанра, которые в тренде.
— Ты себя чувствуешь где-то в тех же краях, где «Pompeya» и «On-The-Go»?
— Я себя к их тусовке не отношу, поскольку на русском пою — мне так легче пишется.
— Тебе важно высказываться именно по-русски?
— Конечно, важно. Папа, наконец, стал понимать, о чем я пою. А если серьезно, то большинство слушателей в нашей стране, если и слушают музыку с английским текстом, то особенно в лирику-то не вникают. В итоге эмоциональный посыл песни для них частично теряется.
— Многие инди-музыканты считают, что на их музыку русский текст не ложится. Как ты с этим справляешься?
— Да, я читал немало отзывов, что неожиданно слышать такую музыку на русском. Некоторые, правда, говорят, что слова слабенькие… Мне же главное — чтобы слух не резало. Стараюсь подбирать фразы так, чтобы они фонетически были гармоничны. Если петь те же тексты в манере, например, «Станционного смотрителя», то песни сразу превратятся вот что-то… гмм… другое, артхаусное.
— Тебя расстраивает, что тебя нередко сравнивают с Иваном Дорном?
— Нет, совершенно нет. Может, манера пения похожа чем-то. Но я так начал петь еще до того, как всякие «Стыцамэны» появились. Свою манеру я взял, скорее, не у Дорна, а у гранж-групп типа «Pearl Jam», «Nirvana» и прочих, которых в свое время много слушал.
— За что тебя еще критикуют? Негативные отзывы тебя волнуют?
— Ой, за все. Но я спокойно к этому отношусь. Сам ведь такой же: есть музыка, которая нравится, а есть, которая не нравится. Плохо воспринимаю, конечно, тех людей, которые начинают поливать — даже пару раз в «личку» писали о том, насколько я плох. Но я таким просто не отвечаю.
31 марта вышел второй альбом «VLNY» под названием «Помни». Издал его независимый лейбл «Астра», но гораздо интереснее то, как встретили пластинку в соцсетях. Например, в группе «Новые альбомы», где русскоязычные песни гарантированно сопровождают неприятные, а то и оскорбительные отзывы, «Помни» однозначно одобрили «лайком» полторы тысячи человек. Каким-то образом лидеру коллектива Дмитрию Артемьеву, сочинившему и записавшему все песни самостоятельно в домашней студии, удалось поймать нечто такое, что цепляет и любителей прохладного романтического инди-рока, и поклонников актуальных разновидностей поп-музыки.
Сетевая популярность «VLNY» пока никак не монетизировалась, но и концертов со времени выхода альбома у них еще не было, если не считать короткого выступления перед «Наадей». 30 мая Артемьев с группой будет в «Звезде» уже на правах хозяина сцены и, скорее всего, опять соберет аншлаг. Есть признаки того, что в следующий концертный сезон он войдет в статусе музыканта, которого обязательно упоминают в числе известных людей из Самары. Пока же он скромен непропорционально своей популярности и не привык давать интервью…
— У тебя сначала были рок-группы, потом проект [L], потом ты его переименовал в VLNY. Почему ты, грубо говоря, сменил «рок» на «поп»?
— Само собой получилось. Наверное, под влиянием того, что слушал — «Metronomy», «Bad Suns», из наших — «On-The-Go»… Много чего. Но не было никакого переломного момента.
— Первый твой альбом хорошо приняли, но «Помни» — настоящий прорыв. «Лайки» и репосты сотнями. Как так вдруг? Тебе кто-то помогает с продвижением?
— Все практически стихийно складывается. Есть ребята из Москвы, которые предложили помочь с распространением, но они не сделали ничего такого, чем я не мог бы заниматься сам. В основном я своими руками предлагал свой альбом в качестве новости руководству «пабликов» в Сети. А потом пошли отзывы, но эффекта от всех этих лайков-сердечек не видно.
— То есть жизнь к лучшему не меняется?
— Пока не особенно. Вот 30 мая будет в Самаре концерт бесплатный, выступим на «Метафесте», на фестивале ГЭС, собираемся в Казань, ведем переговоры с Нижним Новгородом. В Москву звали, но там пока нет свободных дат, так что все перенеслось. В общем, пока пробиваемся на летние фестивали, а осенью посмотрим, может, тур будет.
— Уже выступал в Москве? Удачно?
— Да, в прошлом году было там два концерта с акустической программой, под сто человек пришло на меня в клубы. Я считаю, неплохой результат. В Нижнем Новгороде тоже выступал. Еще летом с группой играли в Ульяновске. Ну, и был удачный «сольник» в Самаре 13 декабря, когда собрали полную «Звезду» — пожалуй, самый удачный наш концерт.
— Нет ощущения, что недавно люди собрались не на концерт «Наади», а на твой?
— Были человек двадцать, которые ушли сразу после того, как мы спели свои четыре песни.
— Чем, по-твоему, современная поп-музыка кардинально отличается от поп-музыки прошлых десятилетий? Удалось же тебе чем-то зацепить публику…
— Прежде всего, наша поп-музыка стала гораздо осмысленнее. Если раньше пели в основном какую-то ерундятину, то сейчас все значительно глубже. Конечно, поп-тусовка, которая была десять лет назад или тридцать лет назад, до сих пор есть и будет. На смену Владимиру Преснякову придет его сын Никита Пресняков и так далее…
— Ага, у сына Малежика, например, инди-группа «Weloveyouwinona».
— Это как раз нормальный вариант, у кого-то из детей поп-исполнителей получается хорошие вещи делать — например, у дочери Стинга отличный проект… Но, возвращаясь к вопросу о различиях, мелодически современная русская поп-музыка стала ближе к западной. Или, если брать инди-поп, то это звучание даже не западное, а скандинавское — типа Lykke Li, холодное такое. Или есть отдельное течение, к которому принадлежит популярная в Европе и Америке российская группа «Pompeya». Это, на мой взгляд, сейчас два жанра, которые в тренде.
— Ты себя чувствуешь где-то в тех же краях, где «Pompeya» и «On-The-Go»?
— Я себя к их тусовке не отношу, поскольку на русском пою — мне так легче пишется.
— Тебе важно высказываться именно по-русски?
— Конечно, важно. Папа, наконец, стал понимать, о чем я пою. А если серьезно, то большинство слушателей в нашей стране, если и слушают музыку с английским текстом, то особенно в лирику-то не вникают. В итоге эмоциональный посыл песни для них частично теряется.
— Многие инди-музыканты считают, что на их музыку русский текст не ложится. Как ты с этим справляешься?
— Да, я читал немало отзывов, что неожиданно слышать такую музыку на русском. Некоторые, правда, говорят, что слова слабенькие… Мне же главное — чтобы слух не резало. Стараюсь подбирать фразы так, чтобы они фонетически были гармоничны. Если петь те же тексты в манере, например, «Станционного смотрителя», то песни сразу превратятся вот что-то… гмм… другое, артхаусное.
— Тебя расстраивает, что тебя нередко сравнивают с Иваном Дорном?
— Нет, совершенно нет. Может, манера пения похожа чем-то. Но я так начал петь еще до того, как всякие «Стыцамэны» появились. Свою манеру я взял, скорее, не у Дорна, а у гранж-групп типа «Pearl Jam», «Nirvana» и прочих, которых в свое время много слушал.
— За что тебя еще критикуют? Негативные отзывы тебя волнуют?
— Ой, за все. Но я спокойно к этому отношусь. Сам ведь такой же: есть музыка, которая нравится, а есть, которая не нравится. Плохо воспринимаю, конечно, тех людей, которые начинают поливать — даже пару раз в «личку» писали о том, насколько я плох. Но я таким просто не отвечаю.
Автор:
Данила Телегин
Источник:
Комментарии