Шесть Рукопожатий: Захар Май
Известный российский музыкант и исполнитель Захар Май рассказал о том, кто действительно умеет писать хиты в России и Америке, о столпах рунета и о взрослых людях с деньгами.
Евгений: Всем привет! Меня зовут Евгений Плотников, за ди-джейским пультом Кирилл Ременник, который будет музыкально оформлять нашу беседу.
Захар: Здравствуйте!
Евгений: Очень приятно видеть вас в этой студии! Мы знаем, что вы были в «Музее модерна» вчера. Расскажите, что за лекция, понравилась ли?
Захар: Мне очень понравилась лекция по Бердслею, которую я там застал.
Евгений: Не могу не рассказать о том, что в кулуарах Захар Борисович признался, что восхитился «Музеем модерна».
Захар: Я этого не скрываю.
Евгений: Я думал, вы скажете: «Я этого не говорил!». Восхитился и «Музеем модерна», и архитектурой.
Захар: Очень модерновый музей. И шикарный костел католический рядом с ним.
Евгений: Вообще вы не первый раз в Самаре. Расскажите о впечатлениях от Самары. Я понимаю, что вопрос очень общий, но все же. Когда вы слышите, что вас приглашают в наш город, о чем вы думаете в первую очередь.
Захар: О том, как сюда доехать.
Евгений: Вторая мысль?
Захар: Где спать. В смысле? Что ты спрашиваешь?
Евгений: Какие ассоциации с городом?
Захар: Географические.
Евгений: То есть это Волга и местные красоты. А публика в Самаре чем-то отличается?
Захар: Мне публика или знакомая, или незнакомая. Самарская знакомая, потому что я много раз здесь был.
Евгений: А есть ребята, которых вы видите на концерте и понимаете, что это те самые ребята…
Захар: Те ребята уже умерли давно, которые меня изначально приглашали. Это же было чёрти когда! Я у них на этой же улице играл дома, а потом я играл на мусорке за цирком, а потом уже я играл по разным клубам.
Евгений: То есть первый концерт был дома?
Захар: Да-да. Пацаны сами позвонили мне по телефону и пригласили. Я тогда был дешевый-дешевый.
Евгений: А что за история про мусорку и цирк? Я о ней читал и хотел бы узнать подробнее.
Захар: Я не помню, как это выбрали мусорку за цирком, как место для того, чтобы петь без усиления, но они это выбрали. А я это записывал, у меня с собой была записывающая аппаратура, и потом использовал эти записи. Это было очень давно.
Евгений: А это намеренно было, это не был спонтанный концерт?
Захар: Не помню.
Евгений: И не будем рыться тогда! А провинциальная публика отличается от столичной?
Захар: В Москве пьют сильнее. Они пьют, чтобы забыться. Гораздо сильнее, чем в провинции или Украине. В Украине, например, пьют, чтобы развеселиться, а в Москве это странно. Если так обобщать. И они обычно богаче, чем в провинции. Ну, естественно.
Евгений: Вы говорили, что у вас концерт где-то полтора часа с перерывом в пятнадцать минут.
Захар: Где-то так.
Евгений: Когда вы выходите продышаться и отдохнуть, о чем вы говорите с публикой, вы же точно с ней говорите!
Захар: О какой-то фигне. Всегда о какой-то неправильной фигне. Они мне обычно рассказывают о том, как они что-то в первый раз услышали. Что-то совершенно неправильное.
Евгений: А почему неправильное?
Захар: Потому что я в результате всегда сажаю голос. Я должен по идее отдыхать. А я не то что кричу, но как-то напрягаюсь. И сейчас очень много фотографируются, гораздо больше, чем раньше. Слишком много. Они до сих пор многие не знают, как на андроиде нажимать Play.
Евгений: Там везде же по-разному!
Захар: На андроиде везде одинаково, потому что андроид, одна система. Но она так интерпретирована неправильно, наверное. И никто никогда не комментирует, пока они фотографируют, что необходимо делать, пока… В общем, долго рассказывать. Будь у вас у всех айфоны нормальные, было бы все гораздо естественнее. Но почему-то здесь их меньше, чем везде.
Евгений: Но это другая история. А какая публика преобладает на концертах? Студенты?
Захар: Женщины.
Евгений: Женщины молодые?
Захар: Очень. И обычно красивые.
Евгений: Что отличает нас от многих других городов.
Захар: Сказал, как в лужу пукнул. У нас в Харькове, кстати, очень много студентов.
Евгений: Давайте поговорим про студенчество. Как учились в Тарту?
Захар: Я не ходил на занятия. Я в общежитии жил и не выходил из него особо. Пока не выгнали. И так два раза. А потом уехал в Америку. И не учился в результате.
Евгений: То есть особо не напрягались по поводу обучения?
Захар: Я не напрягался вообще особо до сих пор.
Евгений: Я просто знаю, что в Тарту очень сильны различные студенческие сообщества и общины…
Захар: Это все по-эстонски, я понятия не имею.
Евгений: То есть это все мимо вас прошло?
Захар: Мимо меня совершенно.
Евгений: Не отпуская вопрос про студенчество. Там была история, когда вы шли на математический, что вам надо было сдавать математику, историю или физику. И проще всего вам было сдать математику.
Захар: Физики не было, но было что-то похожее. Если математику нормально сдал, нужно было тупо сочинение сдать, по-моему, так.
Евгений: У вас какие-то планы были? Вы понимали, что не будете математиком? А кем хотели стать?
Захар: Не помню. Я точно хотел уехать из Харькова. И математика тогда была проще, потому что я еврей, я все как-то легко решаю. А потом оказалось, что она мне совершенно непонятна и неинтересна.
Евгений: Вы говорили в одном интервью, что в студенчестве уже посещали Харьковский рок-клуб и планировали заниматься музыкой.
Захар: Я пел живьем еще до университета.
Евгений: Но планов заниматься музыкой серьезно еще не было тогда?
Захар: Наверное, были. Я был ребенком. Мне было 17 лет, кто ж знает. И не было никакой конкуренции, никто другой не делал ничего, что делал я, на сравнимом уровне. И не делает до сих пор. И это очень странно, кстати. В России и Украине никто ничего не делает, а оказывается, что никто ничего не делает, что делаешь ты. И нет конкуренции.
Евгений: Получается, что, чтобы ты ни делал, будет круто.
Захар: Да, ровно так. И волосы красить не обязательно. Мне тогда казалось обязательным, а оказалось, что необязательно. Оказалось, что можно вообще без волос. Но не настолько (указывает на Кирилла) , но да.
Евгений: Давайте поговорим про Америку. Когда вы жили в Америке, не возникало ли у вас желание писать песни на английском языке?
Захар: Там есть кому писать песни на английском, там же американцы еще. Их очень много. И они все умеют петь и писать гораздо лучше, чем мы можем представить.
Евгений: Сейчас многие музыканты, даже живя здесь, пишут и исполняют песни на английском вроде как с той целью, чтобы быть максимально универсальными, чтобы их понимали везде.
Захар: Я даже не знаю… У «Тату» эти вот песни по-английски оказались нормальными. Я даже не знаю, стоит ли обобщать по этому поводу. Потому что иногда бывает нормально. У «Тату» вообще продюсер потом был Тревор Хорн, мой любимый продюсер. То есть иногда всё получается.
Евгений: А вы за ними следите сейчас? Они же всё?
Захар: Сейчас-сейчас? Нет. Но я за ними наблюдаю иногда. Когда я был в Японии, я с ними сталкивался в оценках, потому что там была очень жива память об их приезде. Происходил мой приезд. И было кому сравнивать.
Евгений: Некий контраст получается.
Захар: Да, у кого-то.
Евгений: Заговорили о языке. Вы говорили, что «русский язык красивый и любимый, потому что дикий». Почему?
Захар: Ох, я умею! Наверное, я имел в виду его монгольскую часть, его степную часть. Я не помню, что я точно имел в виду, но это яркая фраза.
Евгений: Я думал, что у вас на этот счет есть выработанная позиция.
Захар: Я не помню ничего из вчерашнего дня, а уж из чего-то сказанного несколько лет назад я и не знаю.
Евгений: Тогда я напомню еще одну фразу из вашего интервью, мы много всего перелопатили, чтобы было, о чем говорить…
Захар: Молодцы!
Евгений: Вы говорили об Оксимироне…
Захар: Рэпере таком? Да, потому что он появился, когда у Навального была компания в Москве, в разговорах с Навальным «прорэпных», которые я читал.
Евгений: Вы с Навальным про рэп говорили?
Захар: Нет, разговоры кого-то еще с Навальным про рэп в Твиттере, которые я читал.
Евгений: Для тех, кто может быть, не знает и не слышал, скажу, что есть рэпер Оксимирон, который читает рэп, или может быть это не рэп называется…
Захар: Очень хороший рэп.
Евгений: И Захар Борисович в одном из интервью сказал: «всё протыкано, проработано, все рифмы работают, всё осмысленно, аллитерация пробита…»
Захар: «Аллитерация пробита!» — это я, это я писал. Это факт, что это про Оксимирона.
Евгений: «Такие песни приятно даже читать!»
Захар: Это правда. Всё правда. И там оказалось, что есть целая школа, которую он представляет, русских рэперов, которые нормально аллитерируют.
Евгений: Вы, когда создаете свои тексты, стараетесь использовать какие-то настоящие литературные приемы.
Захар: Наверняка.
Евгений: Вопрос в том, подвластно ли вам это или выходит в виде какой-то энергетики, и вы неосознанно это пишите?
Захар: Я думаю, что там есть и то, и то. Иногда что-то само по себе тащит, иногда я специально конструирую. Я взрослый уже. Немножко того, немножко того.
Евгений: И опять цитата из Захара Борисовича: «Быть музыкантом непонятно и тяжело. Потому что сложно уяснить, куда двигаться, как выработать свою эстетическую систему». У вас, неоспоримо, есть свой неповторимый стиль. Вы сейчас знаете, куда двигаться?
Захар: Ох, сложно спрашиваешь. Спроси проще.
Евгений: Вы выбрали для себя какой-то вектор развития?
Захар: Это было много лет назад. С тех пор я, наверняка, большую его часть использовал.
Евгений: Одной из главных деталей вашего стиля является гитара. Никогда не хотели изменить ситуацию? Изменить звучание, добавить каких-то инструментов? Все привыкли, что Захар Май приезжает с гитарой.
Захар: Обычно это пофигу. Гитара для того и сделана, чтобы все делать на ней. И это не мешает.
Евгений: А каких-нибудь клавишных добавить никогда не приходило вам в голову?
Захар: Нет, моя фишка именно в том, чтобы не было нужно добавлять клавишных. И обычно никто не задается таким вопросом.
Евгений: Это просто один из вопросов.
Захар: Никто приличный не задается такими вопросами.
Евгений: Пардон! В чем цель каждой песни Захара Мая? Зацепить, заставить думать, чувствовать или пробудить что-то в людях. Вы говорили, что пишите хиты.
Захар: Хиты пишу.
Евгений: Это для удовольствия? Или это для вас необходимо, как для художника и артиста.
Захар: Нет, просто, когда пишешь песню, ты хочешь по максимуму сделать хит. В этом смысле. Если уж что-то делать, так делать.
Евгений: В фильме «Улетай в свой космос», вы говорите, что Вячеслав Бутусов один из пары-тройки людей, которые умеют делать хиты.
Захар: В тот момент в разговоре он был, потому что я Козырева ругал, вот и всплыл.
Евгений: Кто сейчас?
Захар: Кто сейчас? Наверняка кто-то есть. Последние дни я много думал о песнях Игоря Николаева. И встретил напротив дома его афишу, на которой он назывался «Великий маэстро» и по этому поводу зависал. Так вот, его песни меня очень заинтересовали, потому что его песни 90-х прошли мимо меня, я в 90-е был в Америке и не слушал русскую попсу. Вы же не любите 90-е вспоминать, ведь они дикие были, а вот сейчас, когда я их (песни) случайно по каким-то неожиданным для меня поводам обнаруживаю, интересно их послушать.
Евгений: Нравится?
Захар: Нравится, конечно. Они сделаны вопреки всем моим представлениям о прекрасном, поэтому каждый раз чему-то учат. Я до сих пор не понимаю, почему всегда, когда Игоря Николаева вспоминают и упоминают в Интернете, кто-то произносит тост «За любовь!». То ли у него была песня такая…
Евгений: Да.
Захар: Я ее до сих пор не слышал. Я уже слышал песню про «Третье сентября», «Шальную императрицу»…
Евгений: А «Пять причин»?
Захар: Нет, не слышал про причины.
Евгений: Это тоже Николаев. Вам предстоит очень многое узнать.
Захар: И вот такие корневые супер-хиты, не обязательно Игоря Николаева, очень часто для меня новость. Как песня Киркорова «Зайка моя». Нигде ее не крутят, потому что она невыносимо ужасна. Ее стараются забыть. А я когда послушал, понял почему. Киркоров хороший пример, потому что у него нет никаких возможностей изменить что-то из того, что он делает. Его за каждую песню можно расстреливать на месте. И при этом все с этим живут. Так вот я нашел его песню, с которой он, я так понимаю, озвездился. Она была шикарная, пугачевская песня «Я поднимаю свой бокал». «Глазами умными в глаза мне посмотри» - припев. Песня шикарная и он ее нормально поет. Но я бы про нее не узнал, если бы не искал ее специально.
Евгений: Я недавно узнал, что клип на песню «Зайка моя», отдельная страница в творчестве Филиппа Киркорова, получил множество премий, он был инновационный.
Но вернемся к нашим вопросам. Скажите, существует ли рок-тусовка?
Захар: Существует, но она постепенно умирает. Даже из тех людей, с которыми я играл вместе, уже несколько людей умерли.
Евгений: То есть вы в прямом смысле говорите «умирает»?
Захар: Да, умирает от возраста. Вообще оказывается, что все умирают, это не особо трагическая нота. Трагизм в том, что лично я достигаю возраста, в котором это заметно.
Евгений: Вы же говорили, что вы себя чувствуете на 19.
Захар: Ну, это было, когда я чувствовал себя на 19. Я себя не чувствую молодым уже давно.
Евгений: Возможно ли возрождение такой рок-тусовки? Не будем обсуждать смерть. Молодые люди могут организоваться также? Или сейчас время уже не то?
Захар: А сейчас разве слушают рок вообще?
Евгений: Разное слушают, и рок слушают.
Захар: Наверное, можно, я просто про это не знаю. Из того, что я знаю, есть шикарная группа «Iowa», в которой девочка правильно поет и пишет, и шикарные двое с ней играют. Вот про них мне было бы интересно, но я про них ничего не знаю, потому что они слишком крутые для меня, чтобы о них знать.
Евгений: Очень они крутые. Вы, кстати, не поете еще их песни на концертах?
Захар: Нет, еще не пою, но буду петь обязательно. И «Маршрутку» и «Улыбайся», вот эту песню в последний раз в Питере конкретно заказывали из зала.
Евгений: А что еще обычно заказывают?
Захар: Всё, что заказывают, я обычно давлю и гашу, оно мне мешает. Но вот эти песни мне понравились.
Евгений: Когда был расцвет русской музыки, может быть он сейчас?
Захар: Вряд ли. Кто бы это мог быть. Русской музыки очень мало. На моей памяти нормальная группа была одна, и ее больше нет. «Химера» из Выборга недолго существовала, и ее больше нет. И то, что о ней никто не знает до сих пор, а прошло уже лет 10, доказывает то, что это не важно. Хорошая русская музыка… Слушай, «Калинов мост» до сих пор никто не боготворит. Это доказывает, что это не важно, хотя они великолепны. Ревякин пишет песни до сих пор, шикарнейшие песни. И у него до сих пор есть музыканты, которые с ним играют. Но они не так чтобы сильно были популярны в России.
Евгений: Нет, они были популярны в конце 90-х. У меня был альбом.
Захар: Одна-две песни. А они гораздо сильнее, чем та популярность.
Евгений: Может быть, было популярно то, что наименее сильно, так часто бывает. Вы пишете, что в России попса низкопробная. В чем низкопробность? Кто ставит пробы?
Захар: Где ты взял эту цитату, я не знаю.
Евгений: Но как эта фраза вяжется с тем, что вы исполняете Нюшу и певицу Максим на своих концертах.
Захар: Во-первых, только Нюшу и Максим из всего, что мне доступно для исполнения, я выбираю одну-две песни за десять лет.
Евгений: Но ведь, потому что зацепило, выбираете?
Захар: Но хотелось бы верить, что из всего того невыносимого количества шлака, который производится, одна-две песни будут нормальными.
Евгений: Это вообще случайность?
Захар: Нет, это не случайность, но это неинтересно обсуждать.
Евгений: Что должно произойти, чтобы ситуация переменилась?
Захар: Нужно перестать мешать! Они все время мешают той музыке, которая производится. Монополизация телевидения, в первую очередь, мешает появляться новым людям, понятно почему. Каждый раз, когда Валерий Леонтьев появляется в телевизоре, где-то умирают котята в этот момент.
Евгений: У вас нет менеджера, правильно ли я понимаю?
Захар: Мне не нужен менеджер, очень мало денег.
Евгений: Это чисто коммерческий вопрос?
Захар: Нужен ли он мне был бы, если бы было много денег? Наверное, он бы сам появился.
Евгений: Расскажите, каких музыкантов вы сами сейчас слушаете?
Захар: Мне очень нравится Лана Дель Рей, я ее очень много слушаю. Но вот новый альбом, который вышел два дня назад, я его даже еще не тыкнул, потому что моя аппаратура неправильная здесь. Доеду домой — тыкну.
Евгений: Кто еще? Вы говорили про «Maroon5». Там забавная история была: вы говорили про то, что слушали «Maroon5», а потом через два-три года снова «Maroon5». Почему вы на них так заострили свое внимание?
Захар: Потому что они что-то наверняка хорошо сделали
Евгений: А сейчас слушаете?
Захар: Нет.
Евгений: А что еще слушаете? Просто интересны имена!
Захар: Я даже не знаю, в какую сторону подумать. Я очень мало слушаю музыки вообще. Фоново — ноль. А специально — одну и ту же. Если я говорю, что мне нравится Лана Дель Рей, это скорее всего значит, что я слушаю одну и ту же ее песню несколько месяцев подряд.
Евгений: Вы слушаете ее с точки зрения специалиста, препарируете ее, как музыкант?
Захар: Нет, мне очень нравится, как она поет. Меня очень удовлетворяют вещи в ее презентации, которые мне не интересно искать где-нибудь ещё. Мне же не нужно разнообразие, я уже взрослый для этого.
Евгений: Начинаю зачитывать вопросы от наших зрителей. Герхард Коздалевский пишет нам в ВКонтакте: «Кем по национальности вы себя ощущаете и рекомендуете ли другим такой подход?»
Захар: Я себя ощущаю русским, наверное, но очень странным русским здесь и сейчас. А зачем вообще нужно себя ощущать? Национальная принадлежность имеет смысл в движении. Очень важно, где ты при этом находишься и куда едешь. Так что про каждого человека отдельно, я бы решал этот вопрос отдельно. Как еврей.
Евгений: Индивидуальный подход. Теперь вопросы с сайта. Глеб пишет: «Захар Борисович, как относитесь к творчеству группы «Гражданская оборона»?»
Захар: Я очень уважаю все, что он делал, но мне очень не нравится, что все слишком печально. Практически до самого конца он был сильно депрессивен. И, наверное, последняя пара альбомов не была. Потом он умер. Поэтому я не так его люблю, чтоб слушать, но очень уважаю, если послушать или почитать.
Евгений: Стэн спрашивает: «Чем принципиально отличается попса в России и США?» Это прямо к нашему разговору.
Захар: На самом деле очень разный уровень качества. Когда я говорил низкопробный, я хотел сказать не сильно сделанный, не обтесанный. Люди не правильно участвуют в этом всем. С Rihanna этой проблемы нет. Когда мы ее начали слушать, она противно звучала, когда вживую пела. Сейчас уже ничего такого нет. На альбоме Эминема она поет — она волшебная! А на своих альбомах вообще! Они все исправили на наших глазах. Эта песня «Bitch Better Have My Money» — шикарная! Они исправили на наших глазах. С русской попсой этого не происходит обычно никогда.
Евгений: Виктор спрашивает: «Как относитесь к пиратству?» Имеется в виду в Интернете, то, что слушают нелегально.
Захар: Нормально отношусь. Я сам постоянно торренты гружу. RuTracker — вообще большое дело.
Евгений: Максим спрашивает: «В одном из интервью вы говорили, что бросили работать над кавер-проектом «Моя Максим», есть ли шанс, что он все-таки выйдет?»
Захар: Я никогда не собирался реализовывать этот проект. За него никогда никто не собирался платить. Я имею в виду не пиратов-слушателей, а людей, у которых эти деньги есть. Я когда его объявлял, я имел в виду, что какие-то взрослые люди с деньгами придут ко мне и поделятся этими деньгами. Ничего подобного не произошло. Поэтому я интерес к нему тогда же и потерял.
Евгений: То есть вы что-то делаете для того, чтобы пришли с деньгами взрослые люди?
Захар: Я с самого начала был открыт к тому, что придут какие-то другие люди, никто никогда не приходил. Во всём, что я делал, я всегда был организатором. Как я сейчас понимаю, приличные люди не будут предлагать тебе сотрудничество просто потому, что они не хотят мешать.
Евгений: А с неприличными не хочется работать. Наталья: «Почтеннейший Захар! Вы знаете, что пишите шедевральные каверы. Вопрос. Вы знаете, что не все ваши композиции доходят до слушателя, какие-то вещи вы не играете на концертах, хотя они вам очень даже по душе. В чем же состоит выборка произведений для себя и для зала?»
Захар: Я это даже не учитываю то, что она сказала. Последние пару лет я меньше играю песен просто потому, что я их технически не могу… Ты слышишь, как я разговариваю, пою и играю я гораздо хуже по сравнению. Поэтому я стараюсь, чтобы не приходилось извиняться за вещи, которые я играю. Я многие вещи забываю и не помню. Но это никак не связано с тем, что зал недостаточно продвинутый. Зал всегда гораздо продвинутее, чем я. Где бы ни было.
Евгений: А вы играете на частных вечеринках?
Захар: Наверняка. Я даже свадьбы играю, если так копать. Но я об этом обычно узнаю задним числом. Потому что какой нормальный человек будет играть свадьбу. Это никогда не хорошая идея. Обычно должна играть профессиональная группа. А я заменяю группу.
Евгений: Следите за русской музыкой? За русскоязычной, обобщим.
Захар: Кроме «Iowa» ничего больше не появлялось довольно давно. Но когда Земфира появилась, я тоже заметил. Вот примерно от Земфиры до «Iowа» ничего не было.
Евгений: Как-то печально.
Захар: Это нормально.
Евгений: В 1994 году вы создали свой Интернет-проект под названием «База.com». Когда вы его создавали, вы понимали, к чему в итоге придет Интернет, каким он станет? Потому что вас кто-то называет «отцом рунета»…
Захар: Это я называю! В тексте про меня. Это я обычно пишу все эти тексты. А кто еще их будет писать?!
Евгений: О, много кому, мне кажется, интересно.
Захар: Не, если напишешь нормально, то никому больше не нужно. И это освобождает их от этой работы.
Евгений: Так вы отец русского Интернета.
Захар: По времени так получается.
Евгений: Вы когда в 94-ом году заливали свои тексты и песни, вы уже предполагали эту силу Интернета. Ведь многие не предполагали. Вы знали, что он будет чем-то, что влияет на всё.
Захар: Русскоязычный Интернет имеется в виду? Он с тех пор поднялся и меня несколько раз успел удивить. Но практически все его части, которые поднялись, были уничтожены в последние годы тем, что происходит. Тот же Lurk, который когда-то сильно меня удивил тем, что он такой энциклопедический и глубокий, и там свой стиль, не похожий на Википедию, очень мне понравился, я даже познакомился с его мастером. Всё. Его теперь Роспотребнадзор закрыл. И такие вещи происходят со всем. Можно сказать, что я не был тогда готов к тому, что оно появится, но оно по большей части и исчезло.
Евгений: Всё равно все вышло туда же. Какая разница.
Захар: Если довольно длинный кусок времени рассматривать, всё будет так и происходить. Что-то появится неожиданно и исчезнет. И глубина отсюда и появляется.
Евгений: Я заглянул в вопросник Пруста и оттуда украл несколько вопросов. Хочу задать их вам. Какие добродетели вы цените больше всего?
Захар: В смысле в людях? Открытость к сексуальному контакту, скорее всего.
Евгений: Ваша идея о счастье?
Захар: Когда не надо ничего делать.
Евгений: Реализованная почти, нет?
Захар: Да.
Евгений: Ваше любимое блюда.
Захар: Я же из Сан-Франциско. Я люблю восточное всё, это китайское что-то скорее всего будет.
Евгений: Напиток?
Захар: В Китае самое популярное — компот из сухофруктов, который в России любят. Не каркаде, а именно компот, переслащенный. Это потрясающе вкусно.
Евгений: К чему вы испытываете отвращение?
Захар: Не знаю, наверное, список мне поможет ответить на этот вопрос.
Евгений: Нет, список не дам, не решусь говорить в эфире.
Захар: Громкое что-то, что давит.
Евгений: Ваша самая характерная черта.
Захар: Занудство.
Евгений: Последний вопрос. Ой, страшный вопрос, я его не буду задавать.
Захар: Не бойся, я далеко.
Евгений: Как хотели бы умереть?
Захар: Как можно скорее. Просто не проснуться утром. Но это не реально. Но хотел бы.
Евгений: Я проверю, что задал вам все вопросы наших зрителей, действительно все.
Захар: Передай привет этим ребятам, которые в Интернете нас читают и слушают, они большие молодцы.
Евгений: Передаю привет всем, кто нас в Интернете читает и слушает. Анна Бадей из Парижа спрашивает, скоро ли вы туда. Я уже задавал вопрос в кулуарах. Не скоро, вроде как.
Захар: Я не понимаю, что там делать. Русских там нет. Город красивый, но я уже был там, чтоб его посмотреть.
Евгений: Аня, ничего не выйдет.
Захар: Они почему-то меня не зовут в Лондон, не то что в Париж. А в Лондоне как раз можно набрать зал. Пусть приезжает к нам в Москву.
Евгений: Или в Самару. Спасибо огромное за беседу Захар Борисович. Удачного вам выступления!
Захар: Спасибо, приходи.
Евгений: Я приду! Это «Шесть рукопожатий», спасибо, что были с нами, счастливо!
Евгений: Всем привет! Меня зовут Евгений Плотников, за ди-джейским пультом Кирилл Ременник, который будет музыкально оформлять нашу беседу.
Захар: Здравствуйте!
Евгений: Очень приятно видеть вас в этой студии! Мы знаем, что вы были в «Музее модерна» вчера. Расскажите, что за лекция, понравилась ли?
Захар: Мне очень понравилась лекция по Бердслею, которую я там застал.
Евгений: Не могу не рассказать о том, что в кулуарах Захар Борисович признался, что восхитился «Музеем модерна».
Захар: Я этого не скрываю.
Евгений: Я думал, вы скажете: «Я этого не говорил!». Восхитился и «Музеем модерна», и архитектурой.
Захар: Очень модерновый музей. И шикарный костел католический рядом с ним.
Евгений: Вообще вы не первый раз в Самаре. Расскажите о впечатлениях от Самары. Я понимаю, что вопрос очень общий, но все же. Когда вы слышите, что вас приглашают в наш город, о чем вы думаете в первую очередь.
Захар: О том, как сюда доехать.
Евгений: Вторая мысль?
Захар: Где спать. В смысле? Что ты спрашиваешь?
Евгений: Какие ассоциации с городом?
Захар: Географические.
Евгений: То есть это Волга и местные красоты. А публика в Самаре чем-то отличается?
Захар: Мне публика или знакомая, или незнакомая. Самарская знакомая, потому что я много раз здесь был.
Евгений: А есть ребята, которых вы видите на концерте и понимаете, что это те самые ребята…
Захар: Те ребята уже умерли давно, которые меня изначально приглашали. Это же было чёрти когда! Я у них на этой же улице играл дома, а потом я играл на мусорке за цирком, а потом уже я играл по разным клубам.
Евгений: То есть первый концерт был дома?
Захар: Да-да. Пацаны сами позвонили мне по телефону и пригласили. Я тогда был дешевый-дешевый.
Евгений: А что за история про мусорку и цирк? Я о ней читал и хотел бы узнать подробнее.
Захар: Я не помню, как это выбрали мусорку за цирком, как место для того, чтобы петь без усиления, но они это выбрали. А я это записывал, у меня с собой была записывающая аппаратура, и потом использовал эти записи. Это было очень давно.
Евгений: А это намеренно было, это не был спонтанный концерт?
Захар: Не помню.
Евгений: И не будем рыться тогда! А провинциальная публика отличается от столичной?
Захар: В Москве пьют сильнее. Они пьют, чтобы забыться. Гораздо сильнее, чем в провинции или Украине. В Украине, например, пьют, чтобы развеселиться, а в Москве это странно. Если так обобщать. И они обычно богаче, чем в провинции. Ну, естественно.
Евгений: Вы говорили, что у вас концерт где-то полтора часа с перерывом в пятнадцать минут.
Захар: Где-то так.
Евгений: Когда вы выходите продышаться и отдохнуть, о чем вы говорите с публикой, вы же точно с ней говорите!
Захар: О какой-то фигне. Всегда о какой-то неправильной фигне. Они мне обычно рассказывают о том, как они что-то в первый раз услышали. Что-то совершенно неправильное.
Евгений: А почему неправильное?
Захар: Потому что я в результате всегда сажаю голос. Я должен по идее отдыхать. А я не то что кричу, но как-то напрягаюсь. И сейчас очень много фотографируются, гораздо больше, чем раньше. Слишком много. Они до сих пор многие не знают, как на андроиде нажимать Play.
Евгений: Там везде же по-разному!
Захар: На андроиде везде одинаково, потому что андроид, одна система. Но она так интерпретирована неправильно, наверное. И никто никогда не комментирует, пока они фотографируют, что необходимо делать, пока… В общем, долго рассказывать. Будь у вас у всех айфоны нормальные, было бы все гораздо естественнее. Но почему-то здесь их меньше, чем везде.
Евгений: Но это другая история. А какая публика преобладает на концертах? Студенты?
Захар: Женщины.
Евгений: Женщины молодые?
Захар: Очень. И обычно красивые.
Евгений: Что отличает нас от многих других городов.
Захар: Сказал, как в лужу пукнул. У нас в Харькове, кстати, очень много студентов.
Евгений: Давайте поговорим про студенчество. Как учились в Тарту?
Захар: Я не ходил на занятия. Я в общежитии жил и не выходил из него особо. Пока не выгнали. И так два раза. А потом уехал в Америку. И не учился в результате.
Евгений: То есть особо не напрягались по поводу обучения?
Захар: Я не напрягался вообще особо до сих пор.
Евгений: Я просто знаю, что в Тарту очень сильны различные студенческие сообщества и общины…
Захар: Это все по-эстонски, я понятия не имею.
Евгений: То есть это все мимо вас прошло?
Захар: Мимо меня совершенно.
Евгений: Не отпуская вопрос про студенчество. Там была история, когда вы шли на математический, что вам надо было сдавать математику, историю или физику. И проще всего вам было сдать математику.
Захар: Физики не было, но было что-то похожее. Если математику нормально сдал, нужно было тупо сочинение сдать, по-моему, так.
Евгений: У вас какие-то планы были? Вы понимали, что не будете математиком? А кем хотели стать?
Захар: Не помню. Я точно хотел уехать из Харькова. И математика тогда была проще, потому что я еврей, я все как-то легко решаю. А потом оказалось, что она мне совершенно непонятна и неинтересна.
Евгений: Вы говорили в одном интервью, что в студенчестве уже посещали Харьковский рок-клуб и планировали заниматься музыкой.
Захар: Я пел живьем еще до университета.
Евгений: Но планов заниматься музыкой серьезно еще не было тогда?
Захар: Наверное, были. Я был ребенком. Мне было 17 лет, кто ж знает. И не было никакой конкуренции, никто другой не делал ничего, что делал я, на сравнимом уровне. И не делает до сих пор. И это очень странно, кстати. В России и Украине никто ничего не делает, а оказывается, что никто ничего не делает, что делаешь ты. И нет конкуренции.
Евгений: Получается, что, чтобы ты ни делал, будет круто.
Захар: Да, ровно так. И волосы красить не обязательно. Мне тогда казалось обязательным, а оказалось, что необязательно. Оказалось, что можно вообще без волос. Но не настолько (указывает на Кирилла) , но да.
Евгений: Давайте поговорим про Америку. Когда вы жили в Америке, не возникало ли у вас желание писать песни на английском языке?
Захар: Там есть кому писать песни на английском, там же американцы еще. Их очень много. И они все умеют петь и писать гораздо лучше, чем мы можем представить.
Евгений: Сейчас многие музыканты, даже живя здесь, пишут и исполняют песни на английском вроде как с той целью, чтобы быть максимально универсальными, чтобы их понимали везде.
Захар: Я даже не знаю… У «Тату» эти вот песни по-английски оказались нормальными. Я даже не знаю, стоит ли обобщать по этому поводу. Потому что иногда бывает нормально. У «Тату» вообще продюсер потом был Тревор Хорн, мой любимый продюсер. То есть иногда всё получается.
Евгений: А вы за ними следите сейчас? Они же всё?
Захар: Сейчас-сейчас? Нет. Но я за ними наблюдаю иногда. Когда я был в Японии, я с ними сталкивался в оценках, потому что там была очень жива память об их приезде. Происходил мой приезд. И было кому сравнивать.
Евгений: Некий контраст получается.
Захар: Да, у кого-то.
Евгений: Заговорили о языке. Вы говорили, что «русский язык красивый и любимый, потому что дикий». Почему?
Захар: Ох, я умею! Наверное, я имел в виду его монгольскую часть, его степную часть. Я не помню, что я точно имел в виду, но это яркая фраза.
Евгений: Я думал, что у вас на этот счет есть выработанная позиция.
Захар: Я не помню ничего из вчерашнего дня, а уж из чего-то сказанного несколько лет назад я и не знаю.
Евгений: Тогда я напомню еще одну фразу из вашего интервью, мы много всего перелопатили, чтобы было, о чем говорить…
Захар: Молодцы!
Евгений: Вы говорили об Оксимироне…
Захар: Рэпере таком? Да, потому что он появился, когда у Навального была компания в Москве, в разговорах с Навальным «прорэпных», которые я читал.
Евгений: Вы с Навальным про рэп говорили?
Захар: Нет, разговоры кого-то еще с Навальным про рэп в Твиттере, которые я читал.
Евгений: Для тех, кто может быть, не знает и не слышал, скажу, что есть рэпер Оксимирон, который читает рэп, или может быть это не рэп называется…
Захар: Очень хороший рэп.
Евгений: И Захар Борисович в одном из интервью сказал: «всё протыкано, проработано, все рифмы работают, всё осмысленно, аллитерация пробита…»
Захар: «Аллитерация пробита!» — это я, это я писал. Это факт, что это про Оксимирона.
Евгений: «Такие песни приятно даже читать!»
Захар: Это правда. Всё правда. И там оказалось, что есть целая школа, которую он представляет, русских рэперов, которые нормально аллитерируют.
Евгений: Вы, когда создаете свои тексты, стараетесь использовать какие-то настоящие литературные приемы.
Захар: Наверняка.
Евгений: Вопрос в том, подвластно ли вам это или выходит в виде какой-то энергетики, и вы неосознанно это пишите?
Захар: Я думаю, что там есть и то, и то. Иногда что-то само по себе тащит, иногда я специально конструирую. Я взрослый уже. Немножко того, немножко того.
Евгений: И опять цитата из Захара Борисовича: «Быть музыкантом непонятно и тяжело. Потому что сложно уяснить, куда двигаться, как выработать свою эстетическую систему». У вас, неоспоримо, есть свой неповторимый стиль. Вы сейчас знаете, куда двигаться?
Захар: Ох, сложно спрашиваешь. Спроси проще.
Евгений: Вы выбрали для себя какой-то вектор развития?
Захар: Это было много лет назад. С тех пор я, наверняка, большую его часть использовал.
Евгений: Одной из главных деталей вашего стиля является гитара. Никогда не хотели изменить ситуацию? Изменить звучание, добавить каких-то инструментов? Все привыкли, что Захар Май приезжает с гитарой.
Захар: Обычно это пофигу. Гитара для того и сделана, чтобы все делать на ней. И это не мешает.
Евгений: А каких-нибудь клавишных добавить никогда не приходило вам в голову?
Захар: Нет, моя фишка именно в том, чтобы не было нужно добавлять клавишных. И обычно никто не задается таким вопросом.
Евгений: Это просто один из вопросов.
Захар: Никто приличный не задается такими вопросами.
Евгений: Пардон! В чем цель каждой песни Захара Мая? Зацепить, заставить думать, чувствовать или пробудить что-то в людях. Вы говорили, что пишите хиты.
Захар: Хиты пишу.
Евгений: Это для удовольствия? Или это для вас необходимо, как для художника и артиста.
Захар: Нет, просто, когда пишешь песню, ты хочешь по максимуму сделать хит. В этом смысле. Если уж что-то делать, так делать.
Евгений: В фильме «Улетай в свой космос», вы говорите, что Вячеслав Бутусов один из пары-тройки людей, которые умеют делать хиты.
Захар: В тот момент в разговоре он был, потому что я Козырева ругал, вот и всплыл.
Евгений: Кто сейчас?
Захар: Кто сейчас? Наверняка кто-то есть. Последние дни я много думал о песнях Игоря Николаева. И встретил напротив дома его афишу, на которой он назывался «Великий маэстро» и по этому поводу зависал. Так вот, его песни меня очень заинтересовали, потому что его песни 90-х прошли мимо меня, я в 90-е был в Америке и не слушал русскую попсу. Вы же не любите 90-е вспоминать, ведь они дикие были, а вот сейчас, когда я их (песни) случайно по каким-то неожиданным для меня поводам обнаруживаю, интересно их послушать.
Евгений: Нравится?
Захар: Нравится, конечно. Они сделаны вопреки всем моим представлениям о прекрасном, поэтому каждый раз чему-то учат. Я до сих пор не понимаю, почему всегда, когда Игоря Николаева вспоминают и упоминают в Интернете, кто-то произносит тост «За любовь!». То ли у него была песня такая…
Евгений: Да.
Захар: Я ее до сих пор не слышал. Я уже слышал песню про «Третье сентября», «Шальную императрицу»…
Евгений: А «Пять причин»?
Захар: Нет, не слышал про причины.
Евгений: Это тоже Николаев. Вам предстоит очень многое узнать.
Захар: И вот такие корневые супер-хиты, не обязательно Игоря Николаева, очень часто для меня новость. Как песня Киркорова «Зайка моя». Нигде ее не крутят, потому что она невыносимо ужасна. Ее стараются забыть. А я когда послушал, понял почему. Киркоров хороший пример, потому что у него нет никаких возможностей изменить что-то из того, что он делает. Его за каждую песню можно расстреливать на месте. И при этом все с этим живут. Так вот я нашел его песню, с которой он, я так понимаю, озвездился. Она была шикарная, пугачевская песня «Я поднимаю свой бокал». «Глазами умными в глаза мне посмотри» - припев. Песня шикарная и он ее нормально поет. Но я бы про нее не узнал, если бы не искал ее специально.
Евгений: Я недавно узнал, что клип на песню «Зайка моя», отдельная страница в творчестве Филиппа Киркорова, получил множество премий, он был инновационный.
Но вернемся к нашим вопросам. Скажите, существует ли рок-тусовка?
Захар: Существует, но она постепенно умирает. Даже из тех людей, с которыми я играл вместе, уже несколько людей умерли.
Евгений: То есть вы в прямом смысле говорите «умирает»?
Захар: Да, умирает от возраста. Вообще оказывается, что все умирают, это не особо трагическая нота. Трагизм в том, что лично я достигаю возраста, в котором это заметно.
Евгений: Вы же говорили, что вы себя чувствуете на 19.
Захар: Ну, это было, когда я чувствовал себя на 19. Я себя не чувствую молодым уже давно.
Евгений: Возможно ли возрождение такой рок-тусовки? Не будем обсуждать смерть. Молодые люди могут организоваться также? Или сейчас время уже не то?
Захар: А сейчас разве слушают рок вообще?
Евгений: Разное слушают, и рок слушают.
Захар: Наверное, можно, я просто про это не знаю. Из того, что я знаю, есть шикарная группа «Iowa», в которой девочка правильно поет и пишет, и шикарные двое с ней играют. Вот про них мне было бы интересно, но я про них ничего не знаю, потому что они слишком крутые для меня, чтобы о них знать.
Евгений: Очень они крутые. Вы, кстати, не поете еще их песни на концертах?
Захар: Нет, еще не пою, но буду петь обязательно. И «Маршрутку» и «Улыбайся», вот эту песню в последний раз в Питере конкретно заказывали из зала.
Евгений: А что еще обычно заказывают?
Захар: Всё, что заказывают, я обычно давлю и гашу, оно мне мешает. Но вот эти песни мне понравились.
Евгений: Когда был расцвет русской музыки, может быть он сейчас?
Захар: Вряд ли. Кто бы это мог быть. Русской музыки очень мало. На моей памяти нормальная группа была одна, и ее больше нет. «Химера» из Выборга недолго существовала, и ее больше нет. И то, что о ней никто не знает до сих пор, а прошло уже лет 10, доказывает то, что это не важно. Хорошая русская музыка… Слушай, «Калинов мост» до сих пор никто не боготворит. Это доказывает, что это не важно, хотя они великолепны. Ревякин пишет песни до сих пор, шикарнейшие песни. И у него до сих пор есть музыканты, которые с ним играют. Но они не так чтобы сильно были популярны в России.
Евгений: Нет, они были популярны в конце 90-х. У меня был альбом.
Захар: Одна-две песни. А они гораздо сильнее, чем та популярность.
Евгений: Может быть, было популярно то, что наименее сильно, так часто бывает. Вы пишете, что в России попса низкопробная. В чем низкопробность? Кто ставит пробы?
Захар: Где ты взял эту цитату, я не знаю.
Евгений: Но как эта фраза вяжется с тем, что вы исполняете Нюшу и певицу Максим на своих концертах.
Захар: Во-первых, только Нюшу и Максим из всего, что мне доступно для исполнения, я выбираю одну-две песни за десять лет.
Евгений: Но ведь, потому что зацепило, выбираете?
Захар: Но хотелось бы верить, что из всего того невыносимого количества шлака, который производится, одна-две песни будут нормальными.
Евгений: Это вообще случайность?
Захар: Нет, это не случайность, но это неинтересно обсуждать.
Евгений: Что должно произойти, чтобы ситуация переменилась?
Захар: Нужно перестать мешать! Они все время мешают той музыке, которая производится. Монополизация телевидения, в первую очередь, мешает появляться новым людям, понятно почему. Каждый раз, когда Валерий Леонтьев появляется в телевизоре, где-то умирают котята в этот момент.
Евгений: У вас нет менеджера, правильно ли я понимаю?
Захар: Мне не нужен менеджер, очень мало денег.
Евгений: Это чисто коммерческий вопрос?
Захар: Нужен ли он мне был бы, если бы было много денег? Наверное, он бы сам появился.
Евгений: Расскажите, каких музыкантов вы сами сейчас слушаете?
Захар: Мне очень нравится Лана Дель Рей, я ее очень много слушаю. Но вот новый альбом, который вышел два дня назад, я его даже еще не тыкнул, потому что моя аппаратура неправильная здесь. Доеду домой — тыкну.
Евгений: Кто еще? Вы говорили про «Maroon5». Там забавная история была: вы говорили про то, что слушали «Maroon5», а потом через два-три года снова «Maroon5». Почему вы на них так заострили свое внимание?
Захар: Потому что они что-то наверняка хорошо сделали
Евгений: А сейчас слушаете?
Захар: Нет.
Евгений: А что еще слушаете? Просто интересны имена!
Захар: Я даже не знаю, в какую сторону подумать. Я очень мало слушаю музыки вообще. Фоново — ноль. А специально — одну и ту же. Если я говорю, что мне нравится Лана Дель Рей, это скорее всего значит, что я слушаю одну и ту же ее песню несколько месяцев подряд.
Евгений: Вы слушаете ее с точки зрения специалиста, препарируете ее, как музыкант?
Захар: Нет, мне очень нравится, как она поет. Меня очень удовлетворяют вещи в ее презентации, которые мне не интересно искать где-нибудь ещё. Мне же не нужно разнообразие, я уже взрослый для этого.
Евгений: Начинаю зачитывать вопросы от наших зрителей. Герхард Коздалевский пишет нам в ВКонтакте: «Кем по национальности вы себя ощущаете и рекомендуете ли другим такой подход?»
Захар: Я себя ощущаю русским, наверное, но очень странным русским здесь и сейчас. А зачем вообще нужно себя ощущать? Национальная принадлежность имеет смысл в движении. Очень важно, где ты при этом находишься и куда едешь. Так что про каждого человека отдельно, я бы решал этот вопрос отдельно. Как еврей.
Евгений: Индивидуальный подход. Теперь вопросы с сайта. Глеб пишет: «Захар Борисович, как относитесь к творчеству группы «Гражданская оборона»?»
Захар: Я очень уважаю все, что он делал, но мне очень не нравится, что все слишком печально. Практически до самого конца он был сильно депрессивен. И, наверное, последняя пара альбомов не была. Потом он умер. Поэтому я не так его люблю, чтоб слушать, но очень уважаю, если послушать или почитать.
Евгений: Стэн спрашивает: «Чем принципиально отличается попса в России и США?» Это прямо к нашему разговору.
Захар: На самом деле очень разный уровень качества. Когда я говорил низкопробный, я хотел сказать не сильно сделанный, не обтесанный. Люди не правильно участвуют в этом всем. С Rihanna этой проблемы нет. Когда мы ее начали слушать, она противно звучала, когда вживую пела. Сейчас уже ничего такого нет. На альбоме Эминема она поет — она волшебная! А на своих альбомах вообще! Они все исправили на наших глазах. Эта песня «Bitch Better Have My Money» — шикарная! Они исправили на наших глазах. С русской попсой этого не происходит обычно никогда.
Евгений: Виктор спрашивает: «Как относитесь к пиратству?» Имеется в виду в Интернете, то, что слушают нелегально.
Захар: Нормально отношусь. Я сам постоянно торренты гружу. RuTracker — вообще большое дело.
Евгений: Максим спрашивает: «В одном из интервью вы говорили, что бросили работать над кавер-проектом «Моя Максим», есть ли шанс, что он все-таки выйдет?»
Захар: Я никогда не собирался реализовывать этот проект. За него никогда никто не собирался платить. Я имею в виду не пиратов-слушателей, а людей, у которых эти деньги есть. Я когда его объявлял, я имел в виду, что какие-то взрослые люди с деньгами придут ко мне и поделятся этими деньгами. Ничего подобного не произошло. Поэтому я интерес к нему тогда же и потерял.
Евгений: То есть вы что-то делаете для того, чтобы пришли с деньгами взрослые люди?
Захар: Я с самого начала был открыт к тому, что придут какие-то другие люди, никто никогда не приходил. Во всём, что я делал, я всегда был организатором. Как я сейчас понимаю, приличные люди не будут предлагать тебе сотрудничество просто потому, что они не хотят мешать.
Евгений: А с неприличными не хочется работать. Наталья: «Почтеннейший Захар! Вы знаете, что пишите шедевральные каверы. Вопрос. Вы знаете, что не все ваши композиции доходят до слушателя, какие-то вещи вы не играете на концертах, хотя они вам очень даже по душе. В чем же состоит выборка произведений для себя и для зала?»
Захар: Я это даже не учитываю то, что она сказала. Последние пару лет я меньше играю песен просто потому, что я их технически не могу… Ты слышишь, как я разговариваю, пою и играю я гораздо хуже по сравнению. Поэтому я стараюсь, чтобы не приходилось извиняться за вещи, которые я играю. Я многие вещи забываю и не помню. Но это никак не связано с тем, что зал недостаточно продвинутый. Зал всегда гораздо продвинутее, чем я. Где бы ни было.
Евгений: А вы играете на частных вечеринках?
Захар: Наверняка. Я даже свадьбы играю, если так копать. Но я об этом обычно узнаю задним числом. Потому что какой нормальный человек будет играть свадьбу. Это никогда не хорошая идея. Обычно должна играть профессиональная группа. А я заменяю группу.
Евгений: Следите за русской музыкой? За русскоязычной, обобщим.
Захар: Кроме «Iowa» ничего больше не появлялось довольно давно. Но когда Земфира появилась, я тоже заметил. Вот примерно от Земфиры до «Iowа» ничего не было.
Евгений: Как-то печально.
Захар: Это нормально.
Евгений: В 1994 году вы создали свой Интернет-проект под названием «База.com». Когда вы его создавали, вы понимали, к чему в итоге придет Интернет, каким он станет? Потому что вас кто-то называет «отцом рунета»…
Захар: Это я называю! В тексте про меня. Это я обычно пишу все эти тексты. А кто еще их будет писать?!
Евгений: О, много кому, мне кажется, интересно.
Захар: Не, если напишешь нормально, то никому больше не нужно. И это освобождает их от этой работы.
Евгений: Так вы отец русского Интернета.
Захар: По времени так получается.
Евгений: Вы когда в 94-ом году заливали свои тексты и песни, вы уже предполагали эту силу Интернета. Ведь многие не предполагали. Вы знали, что он будет чем-то, что влияет на всё.
Захар: Русскоязычный Интернет имеется в виду? Он с тех пор поднялся и меня несколько раз успел удивить. Но практически все его части, которые поднялись, были уничтожены в последние годы тем, что происходит. Тот же Lurk, который когда-то сильно меня удивил тем, что он такой энциклопедический и глубокий, и там свой стиль, не похожий на Википедию, очень мне понравился, я даже познакомился с его мастером. Всё. Его теперь Роспотребнадзор закрыл. И такие вещи происходят со всем. Можно сказать, что я не был тогда готов к тому, что оно появится, но оно по большей части и исчезло.
Евгений: Всё равно все вышло туда же. Какая разница.
Захар: Если довольно длинный кусок времени рассматривать, всё будет так и происходить. Что-то появится неожиданно и исчезнет. И глубина отсюда и появляется.
Евгений: Я заглянул в вопросник Пруста и оттуда украл несколько вопросов. Хочу задать их вам. Какие добродетели вы цените больше всего?
Захар: В смысле в людях? Открытость к сексуальному контакту, скорее всего.
Евгений: Ваша идея о счастье?
Захар: Когда не надо ничего делать.
Евгений: Реализованная почти, нет?
Захар: Да.
Евгений: Ваше любимое блюда.
Захар: Я же из Сан-Франциско. Я люблю восточное всё, это китайское что-то скорее всего будет.
Евгений: Напиток?
Захар: В Китае самое популярное — компот из сухофруктов, который в России любят. Не каркаде, а именно компот, переслащенный. Это потрясающе вкусно.
Евгений: К чему вы испытываете отвращение?
Захар: Не знаю, наверное, список мне поможет ответить на этот вопрос.
Евгений: Нет, список не дам, не решусь говорить в эфире.
Захар: Громкое что-то, что давит.
Евгений: Ваша самая характерная черта.
Захар: Занудство.
Евгений: Последний вопрос. Ой, страшный вопрос, я его не буду задавать.
Захар: Не бойся, я далеко.
Евгений: Как хотели бы умереть?
Захар: Как можно скорее. Просто не проснуться утром. Но это не реально. Но хотел бы.
Евгений: Я проверю, что задал вам все вопросы наших зрителей, действительно все.
Захар: Передай привет этим ребятам, которые в Интернете нас читают и слушают, они большие молодцы.
Евгений: Передаю привет всем, кто нас в Интернете читает и слушает. Анна Бадей из Парижа спрашивает, скоро ли вы туда. Я уже задавал вопрос в кулуарах. Не скоро, вроде как.
Захар: Я не понимаю, что там делать. Русских там нет. Город красивый, но я уже был там, чтоб его посмотреть.
Евгений: Аня, ничего не выйдет.
Захар: Они почему-то меня не зовут в Лондон, не то что в Париж. А в Лондоне как раз можно набрать зал. Пусть приезжает к нам в Москву.
Евгений: Или в Самару. Спасибо огромное за беседу Захар Борисович. Удачного вам выступления!
Захар: Спасибо, приходи.
Евгений: Я приду! Это «Шесть рукопожатий», спасибо, что были с нами, счастливо!
Источник:
Комментарии